Я 2 года ходила с непоставленным диагнозом. В области ключицы была припухлость и было понятно, что это воспалённые лимфоузлы. Мне сделали биопсию, крайне непрофессионально, делали простые хирурги. Потом уже мы узнали, что процедуру должны были делать онкологи. Место операции гноилось, в итоге шов зарос, и это место увеличилось чуть ли не в два раза. Врачи говорили: «не страшно, рассосётся». Точно не помню уже как долго, но около года мы ходили по врачам, пытаясь понять, откуда у меня такое болезненное состояние, слабость, нескончаемые простуды, сонливость, и всё та же припухлость. Врачи объясняли это все плохим иммунитетом и выписывали витамины (в итоге оказалось, что мне ни в коем случае нельзя было пить витамины, так как они положительно влияют на саму болезнь).

Через знакомых мы попали в частую клинику к очень хорошему врачу. Там выяснилось, что вся кровь у меня в гное из-за неудачной биопсии. Около полугода мне только прочищали кровь, затем Красовский Сергей Сергеевич (мой лечащий врач в частной клинике) вызвал из взрослой онкологии хирурга онколога. Тот мне сделал в частном порядке биопсию, спустя пару дней мне поставили диагноз «Лимфома Ходжкина» . Лишь благодаря Сергею Сергеевичу меня положили в больницу без дополнительных анализов и в ближайшее время начали химиотерапию. Хочу отметить, что детские врачи-онкологи в моем городе крайне безответственные. После химиотерапии меня ждала лучевая терапия, которая должна была пройти в Москве. Мой лечащий врач в гематологии должна была заниматься моими документами, поставить меня на очередь на получение лучевой терапии, и, как оказалось спустя 5 месяцев, она не делала ничего вообще. В итоге все делала моя мама. За месяц, с горем пополам, она положила меня в Детский Онкологический комплекс Дмитрия Рогачева, за что я ей бесконечно благодарна. Пожалуй, это лучшая больница из всех, в каких я когда либо была. Персонал, врачи — все работники этой больницы были крайне компетентны, внимательны и доброжелательны. Этот месяц мы провели в великолепной палате-квартире. У нас была своя комната с ванной. Была так же общая кухня, но я ею почти и не пользовалась. Во время лучевой терапии я почти ничего не ела, пила по пять литров воды в день и в основном лежала.

Мне о моей болезни сообщил Саша, на тот момент мы встречались. Он приехал меня навестить в больницу, тогда я ещё не начала лечение (первые пару дней у меня брали анализы). Мы пошли прогуляться, и он рассказал мне о моей болезни, что мне предстоит пройти, хотя, скорее, что Нам предстоит пройти. Я никогда не забуду, как он поддержал меня, сказал, что будет рядом, и так и было. Он приезжал ко мне после работы каждый день и привозил еду, гулял со мной, всячески отвлекал от грустных мыслей. Меня так же навещали друзья, я всегда была безумно рада посетителям, ведь только их внимание и поддержка помогли мне справиться. Я вспоминаю то время с улыбкой на лице. Я чувствовала, как меня любят. И я безумно благодарна всем тем, кто был рядом.

С самого первого дня, как меня положили в больницу, я была буквально окутана заботой и вниманием родных и друзей. На тот момент я встречалась с парнем, его поддержка была не сравнима ни с чем: каждый день после работы он приезжал ко мне и привозил еду, его замечательная мама, теперь уже близкая подруга нашей семьи, готовила мне вегетарианские блюда. На тот момент я уже почти год была вегетарианкой. Во время лечения я немного ела красной рыбы — врачи настаивали, за что я им бесконечно благодарна. Также обо мне заботилась моя мама, она тратила все свое свободное время на меня, после работы (это уже было часов восьми, больница была закрыта) она приезжала ко мне, и медсестры тайком разрешали ей ночевать со мной, с условием, что в 6 утра, перед приходом врачей, она уйдёт. Ей позволяли находится в палате и днём, во время моей химиотерапии. Она у меня была 1 раз в месяц. Несколько суток я была подключена к капельнице (мне в первый же день как я легла в больницу поставили катетер под ключицей, до сих пор шрамик остался). В эти дни я не выходила из палаты, да и с кровати почти не вставала — сил не было, тошнило. Всего у меня было 6 химиотерапий оранжевого цвета. Насколько мне говорили, это самая тяжёлая химия. Из процедур ещё были промывки катетера 2 раза в день, утром и вечером. И раз в неделю брали кровь, делали УЗИ, ЭКГ.

Да, наверное, только тот момент с документами и моей госпитализации в Москву, на лучевую терапию. На протяжении всего лечения я получала медикаменты вовремя, никаких простуд, что способствуют задержке введения химиотерапии, не было.

Мое отношение к болезни... Даже не знаю, что и сказать. Мне жаль тех, кто болеет в одиночестве, у кого нет поддержки, ведь если бы ее не было у меня, я бы не справилась. Я рада, что со мной это случилось, я рада, что я пережила ее вместе со своей семьёй и друзьями. Она сделала меня сильнее и мудрее.

Я точно поняла, что нужно жить. Жить, как чувствуешь, как ведёт судьба, отпускать, что уходит, смиренно и осознанно, и быть готовой принимать прекрасные дары вселенной в виде новых людей, новых знаний и впечатлений. Просто плыть по течению, мечтать и воплощать мечты.